Олеся Ильенок: Перемены созерцательности

В августе 2022 г. резидентом Арткоммуналки была Олеся Ильенок, художница из Екатеринбурга.

В Коломне она продолжала свой проект «Перемены созерцательности», начатый в резиденции на Урале.

 

– Олеся, давайте сначала поговорим о вашем проекте. Как он родился?

– Я решила, что хочу продолжить серию, которую начала в другой резиденции, она так и называлась «Перемены созерцательности», посвящена исследованиям городов. Это достаточно субъективное исследование, которое выглядит примерно так: есть некий условный сундучок, и в него я складываю то, что я могу собрать в городе – какие-то свои ощущения. Получается портрет города через мои субъективные ощущения от него. В качестве инструмента исследования я выбрала метод дрейфа. Это Ги Дебор делал с ситуацианистами, уже давненько: они фланёрствовали по городам, обращая внимание на какие-то вещи, на которых ты не сфокусировался бы, если бы шёл просто из дома на работу, грубо говоря. В этом случае город становится точкой, с которой можно коммуницировать, отдельным участником этой коммуникации, а не просто чем-то, чем мы пользуемся обычно (чтобы перейти откуда-то куда-то). У Ги Дебора были забавные методы, правила игры: например, можно взять карту другого города и идти с ней по своему городу. Я же решила дрейфовать по трекам: в телефоне при использовании GPS можно записать свою прогулку, и есть сервис, который выкладывает такие штуки. Я взяла просто рандомные непонятные загогулины – кто как ходил в разных городах мира – и пошла в Екатеринбурге по такому методу. В Коломне же мне путь подсказал ваш новостной портал. Когда я начала гуглить, что происходит в городе, чтоб как-то подготовиться, нашла несколько новостей, связанных с коломенскими светофорами, самая масштабная – про то, что светофоры слишком рано отключаются вечером, и в ней были перечислены перекрёстки, на которых эти светофоры встречаются. И я подумала: вот он, готовый маршрут! Я взяла за основу эту новость, мой путь был проложен.

– По светофорам?

– Да. И заодно я начала думать о том, какие материалы я хочу взять. В прошлый раз это была глина и что-то технологическое: я в звук переводила тактильные ощущения от города. А здесь мне хотелось что-то ближе к месту подобрать. Мне Катя Ойнас говорила, что есть проект Шёлковой фабрики, есть история, связанная с тканями, которые делали в Коломне. И у меня сразу сцепление произошло: у меня есть токопроводящие нитки, платы, и я могу их использовать (такие платы используются обычно в каких-то маленьких роботах и чём-то близком, а нитки – изобретение для умной одежды, для всяких экспериментов). И я подумала: о, здорово! можно сделать вышивку на основе прогулки, и она будет тоже переводить один какой-то спектр городской в другой.

 

Два города в одном

– Эта идея родилась у вас до приезда в Коломну или уже здесь?

– До. Я привезла большую часть материалов с собой. Я начала гуглить про ткани, и оказалось, что шёлк бывает разным, например, дикий шёлк вообще на хлопок похож, а есть ещё шёлк жаккардовый и т.д. Но потом я подумала: хорошо, у меня есть такая электрическая часть города – эти светофоры, данные светофоров, и она складывается с прогулочной вышивкой, где я данные от светофоров могу переводить в звуковые паттерны. И поскольку есть зелёный свет и красный – это уже два числа, и эти два числа в коде можно использовать, задавая частоту звука, его длину. Так прогулка переводится в звуковой паттерн, но при этом мне показалось забавным использовать простые пищалки (светофор ведь тоже пищит). И меня откинуло в мои воспоминания о моей первой работе: как же так, на этот раз никакой тактильности? Я посчитаю сухие числа и всё? Это был уже момент, когда я приехала в город. Когда я по гугл-картам гуляла, меня закинуло в Старую Коломну, и я поняла, что там светофоров-то и нет. Я удивилась: ничего себе! неужели такое может быть? А уже после прогулки по Коломне вживую у меня сложилось такое впечатление, что это очень интересно: как будто два города соединены в одном: историческая застройка, где ты окунаешься в город-музей, где классные домики, храмы, музеи того, музеи сего и нет светофоров, а потом ты переходишь в другой город – вот тебе советская застройка, вот обычные девятиэтажки и вот тебе светофоры.

– Да, получается, Арткоммунлка как бы на ребре этих двух городов находится: там светофоры, а в другой стороне уже нет...

– Из-за этого я и подумала, что будет здорово не отказываться от фактур. И ещё у меня был отдельный дрейф по старой части, на который меня вдохновила история с коломенскими шёлковыми платками, и я подумала, что надо напечатать городскую старую часть на платках. Получилось, что одна часть работы посвящена новой части Коломны, а печать на платках со старинных зданий, с люков, с кладок кирпичных, посвящена старой Коломне.

– Как у вас эти две части города связываются?

– Как и сам город! Для меня они соединяются ещё через материал – шёлк разных видов в этих двух частях. Кстати, у меня забавный офф-топ такой от этой истории: перед поездкой в Коломну меня настигло ярое желание сделать бирюзовые прядки на волосах. Я сюда приезжаю – и мне через каждый второй дом встречается бирюзовая краска! На домах, на заборах… Я сделала целую коллекцию снимков! Т.е. сложилась такая странная связь с городом через цвет. И из-за этой связи мне захотелось добавить в проект цветовое пятно (потому что вышивка монохромная, печать на белых платках чёрная). Я решила сделать витражную плёнку на световое окно, чтобы цветовое пятно заходило в зал. И как раз этот цвет для меня – тоже срез взаимоотношений с Коломной, внезапный, незапланированный.

 

Восстановить отношения с городом

– Какое будущее у вашего проекта, поскольку он продолжение уже начатого?

– Оставлю здесь электрическую вышивку – её, скорее всего, отнесут на Шёлковую фабрику, там она будет как родная.

– А продолжение будет?

– Мне бы хотелось, чтобы это была такая резидентская серия. Если позовут ещё в другой город, хочу продолжать. Но пока не известно, где и когда это будет...

– Екатеринбург, где начинался проект, ваш родной город?

– Нет, я родилась в Кургане, а в 17 лет переехала в Екатеринбург. В резиденцию попала после того, как прожила два года во Владивостоке. Это было интересно: резиденция дома. Да ещё пандемия была, и это тоже повлияло на то, как город воспринимался, как я себя чувствовала внутри какого-то пространства вне дома. Родилась эта серия именно от того, что моё ощущение, что мне комфортно в каком-то публичном пространстве, стало иным. Тогда я решила, что нужны какие-то реабилитирующие практики для восстановления отношений с Екатеринбургом. Так получился проект. А потом я подумала, что это классный метод, чтобы с другими городами знакомиться.

 

«Мы забывали поесть иногда…»

– Олеся, почему вы стали художником?

– Хороший вопрос! Я сама себе его задаю каждый день! Не знаю!

– Тогда вспомните, с чего всё началось.

– Наверное, просто я всегда была художником… Хотя процесс самоопределения был достаточно долгий: только к 30 годам я поняла, что я художник.

– А до 30?

– У меня был большой опыт, совершенно разный. Например, первое образование рекламщика, потому что папа рекламщик: я не знала, куда идти, и тоже пошла на рекламу. Потом работала коммерческим фотографом, но мне всё мечталось о творческих съёмках, да никак не складывалось. Потом у меня случилось выгорание, и я решила, что пойду на обычную человеческую работу: я работала со СМИ в Центре социальной помощи населению. Был опыт бренд-менеджера в абсолютно чокнутой конторе, которая производит в Китае много чего и потом продаёт это оптово. Был опыт в банке, там больше всего проработала, во внутренних коммуникациях.

– Действительно много всего!

– Да)) Но при этом должна сказать, что у меня всегда была какая-то творческая составляющая работы. А в 2018 г. у нас Центр современного искусства делал набор на лабораторию молодого художника. Я пошла. Но я бы не сказала, что я себя сразу почувствовала там художником-художником, я примеряла ещё, подходит ли мне современное искусство, насколько я могу в этом работать. А потом я узнала, что есть набор во Владивосток – в магистратуру, посвящённую цифровому искусству. Я подумала сначала, что это мне не очень интересно, но посмотрела программу и увидела, что там не только цифровое искусство, ещё и технологическое (то как раз, с чем я сейчас работаю) и многое другое – срезы разных видов, направлений искусства. И я подумала, что это идеально, чтобы определиться, нравится мне что-то из этого или нет. И я поступила. Парень, который это объявление нашёл, тоже поступил, и сейчас он мой муж! Так что получилось, что у меня всё сложилось! Когда мы учились, каждую неделю надо было сдавать выставку. Было очень тяжело, супернасыщенно, мы забывали поесть иногда… Но этот хардкор позволил попробовать себя везде. И уже во время учёбы нас стали звать на выставки, стали узнавать, сначала во Владивостоке, а потом и везде. У нас была акция, например, которая собрала на Ютубе миллионы просмотров! После окончания учёбы я поняла, что мне хочется индивидуальной практикой заниматься. Можно сказать, что теперь это моя профессия, мой способ заработка.

– Работы вы делаете на заказ или продаёте своё?

– Бывает по-разному. Но в основном у меня складывается с музеями, а не с галереями. Более концептуальные вещи для музеев подходят, более красивые, то что, условно, можно дома на стенку повесить, – это галерейная история. Я художник больше институциональный, музейный. И получается, что иногда видят мою работу и просят на выставку. А бывает, что зовут по опен-коллу куда-то, где я могу участвовать со своими идеями. Такого, чтобы к тебе пришли и сказали: мне нужна рама три на четыре и там чтобы пищалка посередине, – такого нет, конечно))

 

Кайф – когда заразила людей творчеством

– Как вы относитесь к тезису искусство ради искусства?

– Нормально. К сожалению, это зачастую правда. Для того чтобы искусство стало ближе к людям, надо работать с сообществом. И не все институции делают это хорошо. Казалось бы, сколько лет прошло, а всё ещё идут споры бесконечные: кто такой настоящий художник, в чём ценность его работ… Но мне кажется, что чем больше мы проводим экскурсий, медиаций, образовательных программ, лабораторий, тем ближе искусство становится к людям. И мне, безусловно, горько думать о том, что что-то делается только ради самих художников или кураторов, для творческого сообщества. Я часто занимаюсь образовательными вещами и могу сказать, что они дают людям больше понимания, как это всё работает, почему это важно. Я проводила в Коломне мастер-класс по методу, которым я печатала платки: на термобумагу переносили фактуры городские, чтобы потом на ткань перевести. Я рассказывала, все слушали – и через пять минут все уже заряженные. Мы выглядели просто как какая-то банда печатников! Все разошлись по разным углам, печатают, валиком катают!.. И вот в такие моменты я чувствую кайф, потому что я заразила людей идеей, творчеством. Люди начинают видеть по-другому, по-другому смотреть на вещи, и от этого, мне кажется, качество жизни начинает расти, потому что ты уже не просто хмуро смотришь на всё, а начинаешь видеть красоту простых вещей.

 

Как сделать искусство доступнее

– На ваш взгляд, современному «массовому» человека доступно для понимания современное искусство?

– Мне бы хотелось, чтоб так было, но я думаю, что это всегда в зоне ответственности самого человека. Насколько ты готов шевелить мозгом и воспринимать что-то. Наш мозг так устроен: он ленится, ему проще систематизировать, что хорошо, а что плохо. А для того, чтобы понять, что это за тряпочка висит, и почему она висит, и почему она такая, а не какая-то другая – надо захотеть понять. Никто не заставит человека сделать это. Если человек хочет хоть немного, хотя бы допускает мысль, то есть смысл с ним разговаривать. А если нет… ты хоть что делай, но он будет кричать, что это «всё фигня, я тоже так могу, мой ребёнок так нарисует»... Это вопрос образования, того, какой уровень новых знаний ты готов пустить в себя. У меня был опыт работы с разными группами, и меня очень вдохновило, когда мы преподавали курс по слушанию звуков для пенсионеров (пришли почему-то только женщины). Я восхищена была тем, что они приходили на все занятия. Мы делали разные художественные практики: карты звуковые рисовали, генеративную поэзию делали, подслушивали, собирали разные звуки, рисовали их и т.д. И я видела, что в группе были те, кто о-очень скептично был настроен. Но они всё равно приходили! Значит, что-то их цепляло, они хотели разобраться, у них была доля сомнений, что это может быть не совсем фигня. И это было здорово! Поэтому образовательная деятельность – большая часть моей профессии художника. Такие образовательные вещи помогают сделать искусство доступнее всем.

 

На одной волне

– Современник, например, Верещагина смотрел на картину – и ему не нужно было пояснений. Он просто смотрел и понимал. А современник ваш – ему нужен толчок для понимания (в виде аннотации, пояснения и т.п.)?

– Я думаю, что человек может понимать и без пояснений. По себе могу сказать: когда я ещё не понимала ничего в теории современного искусства, ходила по выставкам современного искусства…

– Вы сами художник, у вас мышление другое!

– Да, но я помню, когда я была зрителем «непосвящённым», я не понимала какие-то вещи и испытывала от этого дикое раздражение. Но при этом были вещи, которые просто эстетически меня цепляли. Можно ведь, как минимум, мыслить категориями «красиво–некрасиво», как и с картиной: тебе может понравиться, потому что ты увидел какай-то свой смысл, свою ассоциацию поймал. А вот если это никак не коррелирует с твоим жизненным опытом, тебя это просто никак не цепляет.

– Т.е. зритель и художник всё-таки должны быть настроены на одну волну?

– Да, наверное. В современном искусстве, мне кажется, очень важно именно свой жизненный опыт, через призму которого ты смотришь на работу. Так мы устроены, чувственно: я могу про это прочитать, пойму, про что это, но это никак во мне не откликнется. А откликнется та работа, с которой у тебя есть что-то общее.

 

О Коломне и о рефлексии

– Чем вам Коломна запомнится?

– Я зомбировалась вашими калачами и пастилой безусловно! Наверное, ещё тем, что здесь недоступная уральцу роскошь – пляж в 10 минутах ходьбы. Да ещё купание с таким видом на старую часть города! Старая часть меня зацепила, конечно, больше, чем новая. Запомнится и тем, что ко мне сюда много друзей приезжало, в том числе из Екатеринбурга. Они много мне помогли сделать в проекте. И я счастлива, что мне удалось разделить впечатления от Коломны с друзьями: когда ты с кем-то делишься, у тебя ещё больше эмоций, больше восторга. И я частично уже чувствовала себя местным человеком, потому что была проводником для моих друзей.

– Традиционный вопрос напоследок: что для вас искусство?

– Наверное, это какая-то рефлексия на жизненный опыт. Так или иначе художник делает то, что его задевает, волнует. Чаще всего самые искренние работы получаются, когда они основаны на каком-то опыте, который случился с художников. И искусство – это такая рефлексия, которая может откликнуться в другом человеке – зрителе.

Фото: Александр Уваров