Калач: Труд, Тело и Обычай. Майя Симкин

Как и было обещано, мы продолжаем публикацию материалов проекта «Хлеб – всему голова», осуществлённого художницей из США Майей Симкин в рамках дистанционной арт-резиденции в Коломне. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию текст «Калач: Труд, Тело и Обычай».

«Хлеб всему голова»

Каждый вечер пятницы я стараюсь отмечать конец рабочей недели, преломляя хлеб с моими близкими и таким образом проводя границу, обозначающую начало традиционного дня отдыха в еврейской традиции – Шаббата. Один из обычаев, который я выполняю перед ужином, – это омовение рук: несколько раз плеснуть из кувшинчика на каждую руку и вновь наполнить его водой для следующего человека. Мытье рук служит знаком завершения трудовой недели и подготавливает человека к особому отдыху. Смысл этого связанного с руками обычая – в разделении, разграничении. В разгар пандемии COVID-19 такой обряд обретает особую важность. Кроме необходимости более тщательного соблюдения гигиены, всё труднее читаются границы в потоке однообразия дней. В моем предыдущем эссе о калаче говорилось о его передвижении в пространстве; в данной работе речь пойдет о том, как калач может сам влиять на передвижения во времени.

Калач в моем понимании является полной противоположностью в отношении упомянутой ритуальной гигиены, разделяющей труд и отдых. Одна из апокрифических историй о калаче заключается в том, что его ручка выбрасывалась после употребления в пищу “из-за гигиенических соображений, потому как калач был излюбленной едой людей, профессия которых была связана с грязными руками, таких как, например, ямщики и золотари”. Для людей этих профессий гигиена была необходимым, но утомительным условием их труда. Поэтому калач функционировал подобно любой другой технологии, ориентированной на производительность. Вместо того чтобы мыть руки, они выбрасывали ручки. По сути, с помощью калача переход от работы к питанию и обратно становился незаметным. Стирая эту границу, имеющий циклическую форму калач как будто превращает эту форму в функцию – снова и снова вращая в своей петле время без разрыва или разделения. Размытие временных различий, возникающих в подобных случаях, приводит к тому, что калач, как казино без окон, являет собой пищу лишь как средство достижения конечной цели – позволить рабочим продолжить работу.

Совсем необязательно, что представители подобных профессий относились к притеснённым социальным слоям. Более того, поскольку их работа была одной из самых тяжёлых и грязных, они входили в число самых богатых членов общества и потому могли себе позволить выбрасывать ручки от калача тем, от кого и впрямь отвернулась удача. Действительно, имеющий кольцеобразную форму калач даже не разрывается/ломается, когда его едят. С того места, где рабочий остановился, продолжают другие, и цикличность никогда не нарушается, лишь реализуясь многими людьми.

В последние месяцы перед странами, предприятиями и людьми стояла сложная задача – сохранить баланс между общественным здравоохранением и производительностью. На протяжении этого периода под угрозой личной и общественной безопасности многим пришлось бороться с финансовыми и материально-техническими проблемами.

В то время как многие работают удалённо, с трудом разделяя работу и отдых, другим приходится ездить на работу, рискуя их собственным здоровьем и здоровьем их близких. Каждый день создаются новые условия, направленные на уменьшение этого риска здоровью, увеличение расстояния между сотрудниками и клиентами, устранение контакта из ежедневных взаимодействий, и т.д. Говоря о калаче, его опыт гигиенического контроля в потреблении пищи был, судя по всему, сосредоточен не на сведении на нет контактов и увеличении дистанции, а на том, чтобы удалить возникшую в процессе работы грязь куда-то в другое место: с глаз долой, из сердца вон!

Калач действительно имеет долгую историю ритуалов, связанных с руками. Крендель, родственный коломенскому калачу, состоит из скрученных частей. “Французы считают, что придумали форму и рецепт кренделя католические монахи, которые стали свидетелями чуда – с неба сыпалась съедобная крупа, из которой получились прекрасные булочки (калоризатор). Дабы отблагодарить господа за щедрость, монахи склонили головы и скрестили руки для молитвы. Форма скрещенных рук и повторилась потом в форме кренделя”. Опять же, связанный с руками обычай определяет форму хлеба. Если в случае с кренделем это скрещивание пальцев, то можно утверждать, что и форма калача подстроена под движения употреблявших его рабочих. 

Обоснование материалов мобиля

В своем первом кратком эссе я привела свои рассуждения относительно создания мобильной скульптуры из интереса к неотъемлемой от калача истории движения внутри него. В то время как в той работе основное внимание уделялось уровням, на которых калач совершает движение, в данном эссе рассказывалось преимущественно о том, как разграничить, сократить и измерить время, используя калач в качестве ориентира. Чтобы углубиться во внутреннее строение этой структуры, я хотела бы объяснить свой выбор материала, являющегося центральным для данной работы. 

Я сделаю несколько калачей, чтобы повесить их как часть мобиля, и покрою их золотой краской/листом и бетоном. Под слоями золота и бетона будет находиться настоящий хлеб, испечённый в духовке по инструкциям "Калачной". Хотя цель мобиля – в том, чтобы передать подвижность калача, я сознательно выбрала два материала, склонных обозначать прямо противоположное. В частности – бетон, значительно утяжеляющий калач, и служащий отсылкой к дешёвому и эффективному производству, а также к его повсеместному использованию в советской архитектуре. Несмотря на превращение калача в своего рода гирю, тяжесть бетона не препятствует его движению – наоборот, она вызывает дисбаланс с золотым калачом, что заставляет оба предмета болтаться еще сильнее. Что касается золотого – особенного – калача, то он должен контрастировать с простотой бетона. Скорее скульптура, чем хлеб для пропитания, он также намекает на золотарей, которые, возможно, выбрасывали ручки от калачей. Вне досягаемости, над головами, будут плавно покачиваться эти два калача, и никто им не указ. Подвешенное состояние может отобразить удалённость калачей от стола, от человека и друг от друга. То, что вызывает движение, а затем и касание, распространяющее вирус, – потребление. Это касание, употребление в пищу, приводит к столкновению.