Мария Арендт: Мистическое вышивание

Беседуем с Марией Арендт (Москва), чья резиденция проходила в Арткоммуналке в октябре 2021 года. Мария воплощала у нас проект «Коломна. Ткань города».

Мария Арендт – живописец, график, художник-иллюстратор, автор инсталляций, работает в технике вышивки.
Окончила Московское художественно-промышленное училище имени М.И. Калинина по специальности «художник по вышивке».
Работала художником-дизайнером.
Член Московского союза художников.
Работы находятся в коллекциях российских и зарубежных музеев: Государственный Русский музей, Государственная Третьяковская галерея, Московский музей современного искусства, Государственный музей архитектуры им. А.В. Щусева и др., в частных собраниях.

– Мария, у вас такая богатая интересная история семьи. Это на вас какой-то отпечаток накладывает?

– Безусловно, накладывает. Это ответственность. Например, я в этом году сделала в Фотошопе коллаж, собрала четырёх прадедов своих. Это такие персонажи яркие, колоритные, каждый со своей судьбой. Они бы удивились, если бы встретились, потому что они совершенно из разных сфер, и их единственная точка пересечения – я, и моя сестра. Когда я на них смотрю, появляется невероятное чувство ответственности, что во мне течёт кровь четырёх таких ярких старцев. На меня это производит сильное впечатление. А если серьёзно: безусловно, у нас такая многообразная семья, столько разных слоёв – интересно быть её частью, слоем.

Для справки:

Николай Арендт – известный врач своего времени. Во время Отечественной войны 1812 г. был главным врачом военного госпиталя. После войны – главным врачом русского оккупационного корпуса во Франции, читал лекции в Сорбонне. Затем стал лейб-медиком Николая I. Среди его пациентов был также поэт Лермонтов, и именно Николай Арендт был рядом с Пушкиным после его дуэли с Дантесом.
Племянник Николая Арендта, Николай, тоже был врачом. Среди его пациентов также были русские писатели: Белинский, Жуковский. Во время эпидемии чумы в Персии работал в Тегеране в составе императорской миссии, написал диссертацию об этой болезни. Увлекался воздухоплаванием: проводил эксперименты с моделями планеров, изучал птиц, изобрёл безмоторный летательный аппарат.
Ариадна Арендт – основательница линии художников. С ранних лет она бывала в имении мужа тёти, живописца Михаила Латри (внука Айвазовского). Её учителями были Фаворский, Ефимов, Мухина. Первым её мужем был скульптор Меер Айзенштадт. Вторым – Анатолий Григорьев, тоже скульптор. Ариадна изобрела свой метод монтажа скульптур из камней.
Старшая сестра Марии Арендт Наталия по образованию – художник сцены, также занимается живописью и скульптурой.

Договорились с мирозданьем

– Ответственность – это в творческом плане или в человеческом? Вы должны быть не хуже, поддержать честь семьи, или как?

– Мне кажется, и в творческом, и в человеческом плане. На первом месте – в человеческом.

– Это не мешает вашей жизни, творчеству – осознание, что надо быть достойным, постоянно сравнивать себя?

– В какой-то момент у меня действительно было такое ощущение, что это давит: в семье известные художники, и я должна сказать своё веское слово. А потом я как-то договорилась, примирилась с ними. Мы с сестрой проводили время в мастерской, за реставрацией скульптур, художественного наследия бабушки и её мужей-скульпторов: подкрашивали носы, попадали в цвет, что безумно сложно, и в какой-то момент мне показалось, что они смотрит на нас с осуждением, эти скульптуры: что мы тут делаем, зачем копошимся? Мне было там нелегко находиться… А потом прошло какое-то время, и я пересмотрела своё отношение. Пришлось для этого в какой-то момент прибегнуть к некоему альтер эго, которому всё равно. У меня был такой придуманный персонаж – совершенно без комплексов. И он мне очень помог: я вообразила себя самоучкой, которого совершенно ничего не давит, не угнетает, не прессует семья морально. И мне стало легче, мы как будто договорились с мирозданьем.

– А такой необычный творческий метод вы не поэтому избрали – чтобы быть непохожей на семейственную наследственность? Чтобы вас не сравнивали, грубо говоря.

– Отчасти потому, чтобы не сравнивали, отчасти потому, что скульптура – очень тяжеловесное вещество-существо, а хотелось чего-то лёгкого, воздушного… чтобы выставку поместить в чемодан… чтобы это было на невесомых тканях… вообще распадалось на пиксели. Наверное, это потому, что мы очень много возились с творческим наследием. Это тяжёлый багаж, тяжёлый даже физически.

Священница, плащаница и Фотошоп

– Вы помните, как вам вообще эта идея пришла по поводу вышивки? Почему не компьютерная графика, например, – уж куда невесомее.

– Компьютерную графику никто не отрицает, я владею Фотошопом и другими программами и чем дальше, тем больше этим увлекаюсь, с удовольствием становлюсь «цифровой». А вышивка началась с того, что я прикладник по профессии. Началось с народных вышивок. Потом в какой-то момент я вышивала иконы, причём у меня были заказы, я неплохо зарабатывала, даже один раз вышила плащаницу. А потом этот период закончился. У меня есть друг, художник и «гуру» (смеётся), который советовал и сейчас советует мне какие-то вещи, направления, и вдруг мы вместе с ним пришли к выводу, что надо заниматься вышивкой в качестве современного искусства. И всё переменилось. Я тогда как раз начала увлекаться современным искусством. И большие вышивки-полотна моментально родились.

«Когда-то я вышивала миниатюры, делала такую застенчивую графику. На одной из совместных с Наташей выставок я поняла, что мои работы среди огромных скульптур никто не заметит, надо что-то изобретать. Я стала вышивать миниатюры белыми стежками на чёрном фоне. Маленькое на огромном. С этого всё и началось. Каждый стежок был вымерен, выстрадан, каждую работу я делала долго и тщательно».

– А самое первое увлечение вышивкой откуда? Почему вы поступили по этому профилю, не случайно же, наверное?

– Это было очень давно, тогда были ужасные сложности с поступлением. И я просто пошла по пути наименьшего сопротивления: у моего отчима были знакомства в этом училище и мы почему-то не долго думали… Вообще, в детстве я хотела быть врачом и… священницей. Но когда мне сказали, что женщины священниками не бывают, я очень расстроилась и решила стать художницей, как все в семье – пойти по наиболее лёгкому пути, как мне казалось.

Ритуальное вышивание

– Один из последних по времени ваших проектов – «Ткань города» – посвящён архитектуре. Это, наверное, не единственная ваша тема в вышивке?

– Нет, конечно, у меня довольно много проектов. Например, проект, посвящённый медицине, совместный с кардиохирургом Михаилом Алшибая, проект про Пушкина, который постоянно видоизменяется и продолжает жить, проект, посвящённый частушкам, «Сон жены чудака» – довольно хулиганский проект… «Ткань города» – одна из, но очень важная часть моих проектов. Потому что в последнее время меня интересует именно архитектура – мобильная архитектура, текстильная архитектура, быстровозводимые конструкции.

– Почему?

– На контрастах. Что может быть более странным: бетон, арматура, железо – и вдруг это изображено вот так воздушно, в качестве медиа выбрана ткань. Это даёт альтернативную историю, энергию, это очень увлекательно.

– Интересно ваше ощущение, в работе, когда вы создаёте свое полотно, свою ткань. Для вас это что? Вы как-то сказали, что это процесс мистический…

– Лет примерно около 8-10 назад я жила на Шаболовке, каждый день проходила мимо Шуховской башни, и в какой-то момент рука сама пошла – мне захотелось сделать несколько вышивок этой башни. И когда я сделала серию, вдруг оказалось, что башне грозит опасность – её хотят сносить. Наверное, я чуть-чуть это предчувствовала?.. К тому моменту у меня было около 10 её изображений, и я сделала выставку, которая называлась «Сила башни». Это совпало со скандалом вокруг башни, выставка прозвучала ярко и остро. Я вернулась к теме оберега и ритуального вышивания спустя несколько лет – в прошлом году, когда была на карантине в Лондоне. Под окнами у меня были ажурные викторианские газгольдеры. И вдруг я узнала, что эти газгольдеры 19 века собираются снести и останется буквально одна конструкция, остальное переделывается, здесь будет новый квартал. И я от безысходности и невозможности помочь сохранить, начала вышивать их (эта работа есть на выставке в Коломне). И это было что-то такое… какое-то мистическое действо.

Вышивание с натуры

– А в Коломне как вы выбирали объекты для вышивания?

– Во-первых, меня привлекли здания в стиле конструктивизма: большинство из них в очень плачевном состоянии, особенно здание банка. Его мне, кстати, тоже было видно из окна – Арткоммуналки, и для меня это важный момент: я его фактически с натуры вышивала. И ещё я выходила вышивать на площадь, это был мой первый такой опыт, так что именно в Коломне у меня родился термин «вышивание с натуры».

– Как к вышиванию с натуры отнёсся наш город?

– Совершенно нейтрально люди отнеслись.

– Но это же необычно и так интересно! Да, мы привыкли, что художники стоят на улице и рисуют, а тут вдруг – вышивание с натуры!

– Мне кажется, никто особо не заметил даже… Единственное, когда я зашла с подругой по дворик усадьбы Лажечникова, охранник очень заволновался, потому что для него это было совершенно непонятное. Но когда мы сказали, что это артпроект, он успокоился.

– Вы надеетесь, что ваш проект с его мистической составляющей как-то поможет этим «несчастным» зданиям, о которых вы размышляли во время своей работы в Коломне?

– Конечно, я надеюсь. Но больше я ничего не могу для них сделать, к сожалению, кроме как таким образом привлечь внимание.

– Дальнейшая судьба ваших работ после выставки?

– Одну работу я оставляю Шёлковой фабрике – её изображение. Создавать её мне помогали жители Коломны: часть швов прошила коломенская портниха, несколько окошек соткала сотрудница Шёлковой фабрики Юля Ринг, поэтому я считаю, что работа не совсем мне принадлежит, а городу. Вторая работа поедет со мной в мастерскую. Буду показывать её на выставках. Надеюсь вышить в Коломне ещё два здания: у меня возникла некоторая идея, но пусть она останется интригой!

– А когда?

– Может быть, следующей весной.

Я живу внутри инсталляции

– Мария, непростой вопрос: что для вас искусство?

– Для меня слово искусство – сложный термин. Очень трудно сказать: моё искусство или моё творчество. Был такой художник Эдик Гороховский, он учил: не засерьёзневайте. Всегда надо чувство юмора включать! С другой стороны, я живу внутри какой-то инсталляция, я это чувствую: всю жизнь меня сопровождает искусство, я как будто смотрю на всё из него, так я в него погружена… поэтому мне очень трудно судить про искусство – это уже в моём кровообращении.

– То есть нельзя разделить вас как художника и вас как человека?

– Мне кажется, нет. Искусство – это некая субстанция, и я внутри этой субстанции.

– Давайте об ориентирах, которым вы следуете. Есть такие в художественном мире?

– Конечно, меня вдохновляют художники. Из современных – Трейси Эмин, Тимур Новиков, например, из более старшего поколения – Энтони Тапиес и, конечно, мои предки – это прежде всего, это бесконечный источник вдохновения: Ариадна Арендт, Меер Айзенштадт – абсолютно неиссякаемый источник вдохновения.

– Вы считаете, что искусство должно быть социально направленным?

– Трудно сказать… Это зависит от каждого конкретного художника: у кого-то есть потребность в социальном искусстве, а кто-то делает абсолютно интровертные вещи.

– А вы как?

– Я могу слукавить, сказать, что мне не принципиально… но мне на самом деле очень важно, как моё творчество воспримут, какое воздействие оно окажет.

– А как вы относитесь к эпатажу, к хайпу в искусстве?

– Тоже хорошо. Мне кажется, любые способы самовыражения, если они никого не ранят и не оскорбляют, – почему бы нет? И чем ярче – тем интереснее.

– А вы склонны к этому?

– Если честно, не очень. Хайп – это не совсем моё, но всё же я с большим уважением отношусь к художникам, которые готовы на неординарные действия, чтобы привлечь внимание к своему искусству или к какой-то проблеме.

– Напоследок: как вы оцениваете работу в резиденции в Коломне?

– Я довольна. Единственное – я взяла очень мало времени. Было очень много было работы, и я не успела насладиться городом, прочувствовать его. Но я приеду ещё. Мы уже договорились, что у меня будет выставка на Шёлковой фабрике, так что надеюсь наверстать это.